Олег Языков - Крылья Тура. Командировка [2 том полностью]

Несколько минут я стоял, молча отдуваясь и стравливая пар.

— По силовой установке я вам не советчик, необходимых знаний нет. Но у вас есть инженер эскадрильи, инженер полка. На тринадцать-то самолетов! Надо — теребите их до потери пульса, но потери мощности двигателя допускать нельзя! Свечи — чистить после каждого вылета! Масло — фильтровать. Следить за радиаторами охлаждения. Культуру производства повышайте, "темная сила". Кабины самолетов должны быть всегда чистыми, чтобы на виражах летчик не моргал от пыли и мусора. А то — не успеешь моргнуть, как в задницу очередь получишь. Да и ваши комбинезоны… Сейчас же — взять банки и замочить их в бензине. Завтра утром чтобы были во всем чистом, проверю. И вообще — обратите самое серьезное внимание на свои машины. Все задиры, неровности — зачистить шкуркой, щели, стыки — затереть и зашлифовать, подумайте, как герметизировать все смотровые лючки. Надо бороться за каждый лишний километр скорости истребителя. Скорость — основа жизни в бою. Ладно, уж, идите отдыхать. Но помните — я с вас не слезу!

Народ, придавленный моим тоном и целой кучей вскрытых ошибок, которые, в общем-то, были у всех на виду, тихо рассосался. Невдалеке, в полумраке осталась стоять какая-то фигура. Чиркнула спичка, и ее свет вырвал из темноты знакомое лицо. О-о-о, черт! Тебя только мне не хватало!

— Круто, Туровцев, народ строишь. Но, понимаешь, я тут послушал, послушал — ведь прав ты. Кругом прав. Изменился ты, Виктор, другим стал. А был тихий да скромный такой.

— Я и сейчас тихий и скромный, товарищ лейтенант государственной безопасности. А изменился я после того, как "мессера" меня по небу гоняли, и убить хотели. А потом зажгли и чуть-чуть не убили…

— Зачем же, ты, лейтенант, так. Я ведь по-хорошему хотел… — обиделся на мой тон наш особист. — Да и прав ты во многом, я так и сказал.

— Ну, извините. Погорячился. Этот… оружейник… меня из себя вывел. Не пойму — то ли он дурак непробиваемый, то ли лодырь, то ли еще что. Разозлил он меня, паразит. Гнать его, по-хорошему, надо от самолетов. Не на месте он.

— Да, — хохотнул особист, — из-за него-то я и подошел к вам. Иду, понимаешь, а он как лось в период гона мимо меня — фьють! Думаю, кто мужика так напугал-то? А тут ты, оказывается, производственное совещание проводишь. Молодец!

— Хорош подначивать…

— Да я серьезно… Ну, пойдем, что ли? Тебе спать уж пора — завтра с рассветом на крыло. А сержанта этого я посмотрю…

Вот завтра, с рассвета, все и началось. В полк позвонили и дали срочное боевое задание. К переправе, часам к восьми, должна была подойти свежая пехотная часть. Ее и надо было плотно прикрыть, чтобы ни одна бомба и рядом не упала.

Комэск отвел меня в сторонку.

— Ну, академик, что делать будем? Сил-то уж больно мало. Пятнадцать летчиков на тринадцать самолетов. Как задачу выполнять?

— Я бы, товарищ комэск, попробовал себя на место немцев поставить. Как бы они спланировали удар по переправе? Время у них ограничено. Им нужно застать всю пехоту на берегу, пока она переправляться не начала. В лоб они пойдут. Пустят вперед группу расчистки воздуха с задачей связать и увести из зоны прикрытия наши истребители, а лаптежники подойдут минут на пять позже, тысяч с двух-двух с половиной нанесут удар и низом к себе, а?

— Ну, может, и так. Даже, скорее всего, так.

— От нашего аэродрома лету до переправы четыре с половиной минуты. Давайте сделаем так…

Так и сделали. Полетели двумя парами. Комэск со своим ведомым и я с лейтенантом Демченко. Парень здорово стрелял, пригодится. Остальные сидели в кабинах истребителей в готовности N 1. Их приведет комиссар по нашей команде. А мы должны станцевать с немецкой группой расчистки воздуха. И завести их под недавно поставленные зенитные батареи, в артиллерийскую засаду. С зенитчиками договоренность была.

Мне снова досталась машина с передатчиком, это, собственно, было и необходимо. Солнце стояло еще низко, и прятаться в его лучах не имело смысла. Пара комэска пряталась в высоте. А моя пара виляла задницей над районом переправы, как бы говоря — а вот и мы, лохи. Бейте нас, кому не жалко.

Я крутил головой, как китайский болванчик. Хорошо — в комбинезоне шею не натрешь. А в гимнастерке ведь до крови натирали. А для нас самое главное — вовремя увидеть немцев. Увидел — значит, не будет неожиданной атаки, значит, они не смогут сразу навязать нам свою волю, свой рисунок боя. Ну и был у меня еще один сюрприз для камрадов. Я приказал набить ленты для пулеметов исключительно зажигательными патронами, а для 20 мм пушки ШВАК зарядить осколочно-фугасные снаряды с полуготовыми осколками и почти семью граммами взрывчатки в каморе снаряда. Надо ли говорить, что перед тем, как патронные и снарядные ленты улеглись в свои короба, я ласково погладил их все рукой, наделяя их самым горячим приветом для ребят с крестами на крыльях. Вот и посмотрим, что из этого получится. В наушниках зашипело.

— Внимание, Тур, — раздался в шлемофоне голос Хвата. — Четыре, от солнца, на тысяче.

Вот они, консерваторы! Сказано им, атака со стороны солнца, значит так и будут делать, несмотря на то, что солнце еще низко. Значит, преимущество в высоте у Хвата. Это хорошо.

Как ни в чем не бывало, я продолжил пологий вираж, в результате которого мы должны будем подставить задницу под атаку немцев. Только качнул крылом: "Внимание"! Демченко качнул крылом в ответ: "Понял"! Я снял оружие с предохранителя. Ждем.

Внизу, на полутемной земле, какой-то невыдержанный боец открыл пальбу из счетверенных "Максимов". Рой светящихся пуль как бы напугал нас, и наша пара метнулась вниз и в сторону от переправы.

Довольные фрицы стрелой стали нас настигать. Еще немного, еще…

— Демыч, вниз! — мы завели немцев в мешок. Резко спикировав, мы неслись в развороте над самыми верхушками деревьев, а позади захлопало, и воздух потемнел от черных разрывов 37 мм зенитных снарядов. Немцам не повезло. Сразу два "месса" были побиты осколками и, неуверенно разворачиваясь, стали уходить в сторону Сталинграда. Другая пара зафитилила вверх.

— Хват, лови гадов! Демыч, убиваем подранков!

Пара комэска, набрав скорость, фигуристо, по дуге, почему-то их вираж напомнил мне танцы на льду, настигла пару "мессов", потерявших скорость в наборе высоты. Смотреть, что там будет дальше, я уже не мог — нужно было искать свои цели. Да и что там может быть — две очереди в упор, и все. Ах, да! Еще два высоких водяных столба от упавших в Волгу самолетов. А вот где наши индюшечки? Ага, вот и они.

Битые-то они битые, но удирали фашисты дружно и слаженно. Но, ничего, скоростенка-то уже не та!

— Демыч, твой — ведомый, бьем одновременно!

Я подвел самолет к немцу метров на семьдесят и дал короткую пулеметную очередь. Было несколько боязно — как поведут себя заряженные пули. А хорошо они себя повели, просто здорово! Немец полыхнул бледным пламенем и взорвался. Нужно будет потом сказать, что у него бензин тек из баков после мешка зенитчиков, а то уж больно эффективно я стрелял.

Демыч тоже не подвел. Ведомый немец, правда, дернулся от взрыва своего ведущего, и очередь Демыча прошлась не по фюзеляжу, а по крылу, но удачно прошлась. Отбила она ему консоль, и неуправляемый самолет, завертевшись в плоском штопоре, упал в воду.

— Тур, вверх, вверх! На подходе 87-е! — это Хват. А где наши? Он их должен был вызвать, как увидит группу расчистки. Да и мало что-то в ней было немцев. А-а-а, вот оно что! Еще две пары гонялись за Хватом. Но помогать ему сейчас уже поздно. К переправе шли лапотники, их надо перехватить и не допустить бомбометания. На нашем берегу Волги уже вовсю хлопали зенитки, снаряды пятнали небо около пары Хвата. Не пойму, что зенитчики решили — помочь Хвату или сбить его, чтобы не мучился? Но "мессеры" метнулись от него вверх. Передышка.

И тут комиссар вывел прямо из дыма, пеленой укутывающего Сталинград, все десять оставшихся в полку истребителей. Половина из них была оборудована направляющими рейками для реактивных снарядов. Наши оказались сзади-слева от строя немецких бомбардировщиков. Вся картина была у меня перед глазами. Пыхнули серые струи ракет и три "Ю-87" разлетелись в куски. Черные шапки разрывов РСов накрыли строй немцев. Это для их нервов оказалось слишком волнительно. Хаотично маневрируя, бомберы стали бросать бомбы в Волгу и, рассыпавшись, кинулись восвояси. Но не все.

Три головных самолета, не попавших под атаку, держали строй и шли прямо на переправу и скопившиеся за ней войска.

— Демыч, убивай их! — заорал я, бросая истребитель в левый вираж. Надо сбить ведущего, тогда остальные наверняка откажутся от атаки.

Метров с трехсот я начал стрелять. Иначе может быть поздно. Дымные трассеры выстелились к головному самолету. Мимо, еще очередь — мимо. Еще — есть! Ведущий "Юнкерс" вспух клубком дыма и разлетелся на части. Видно было, как вращался и падал воздушный винт. Справа к немцам тянулись трассы ведомого. На фюзеляже и крыльях ближнего к нам самолета запрыгали, заплясали разрывы снарядов авиапушки, от лаптежника отлетели и посыпались вниз какие-то клочья, он клюнул носом и пошел вниз. Никто не выпрыгнул. Третий и последний "Юнкерс" свалился на крыло в отвесное пике. Рядом с ним летела его же бомба. Но тут его настигли трассы сразу двух наших истребителей из группы комиссара, и он, разрушаясь в воздухе, стал как-то неохотно падать, лежа на спине. Рядом повисли два парашютных купола.